2021 год подходит к концу, но этот год будет не таким сложным для бизнеса, как предыдущие. Кризис короны не отступит. Предприниматели практически вытеснили их, и никто не может выжить. Банкротство — это выход?
2021 год подходит к концу, но этот год будет не таким сложным для бизнеса, как предыдущие. Кризис короны не отступит. Предприниматели практически вытеснили их, и никто не может выжить. Банкротство — это выход?
Чтобы понять, готовы ли вы к такому шагу, нужно снова обратиться к теории. Поэтому мы собрали для вас топ вопросов о банкротстве, от самых простых до самых сложных.
Банкротство — это плохо?
Принято считать, что несостоятельность бизнеса — это катастрофа для него и его владельцев. Это также означает, что это дорогостоящий и сложный процесс для всех участников, кроме кредиторов, у которых есть возможность «получить что-то» от должника.
Действительно, в этом вопросе не существует «хорошего» или «плохого». Возможно, банкротство — это инструмент для решения проблемы. И все зависит от того, какие цели преследуют участники (а главное, вдохновители) этого процесса.
Словом, если вы собираетесь инициировать собственное банкротство, сначала спросите себя: зачем вам это нужно?
Банкротство не всегда является лучшим инструментом, если вы хотите восстановить платежеспособность бизнеса. Это связано с тем, что чаще всего его используют для других целей. В российских реалиях инструменты восстановления бизнеса используются редко.
Другой вариант — если вы хотите очистить бизнес, особенно долговой. Банкротство — единственный законный способ сделать это. Но здесь все нужно очень тщательно (и заранее) подготовить.
— Российский институт банкротства придерживается подхода «новых принципов», — говорит Мирза Чирагов, юрист, специализирующийся на банкротстве. — Это означает, что долги погашаются за счет продажи имущества должника, а оставшиеся долги удаляются. Однако практика сложилась таким образом, что для большинства участников рынка это способ избежать кредиторов.
Статистические данные немногочисленны. Даже в предпаралитический период 2019 года кредиторы оставались ни с чем в 63 % банкротств. Доля удовлетворенных требований кредиторов третьих лиц в 2019 году (к которым в большинстве случаев относится третье преимущественное право, напомним, что в него входят требования контрагентов) составила 6,3%. Таким образом, с сегодняшнего дня банкротство может быть более выгодным для банкрота, чем для контрагента.
А много сейчас банкротств?
В настоящее время в России насчитывается более 153 000 неплатежеспособных предприятий.
Однако рост пока не столь значителен: по данным федерального правительства на 1 октября, количество банкротств компаний увеличилось всего на 0,2 % по сравнению с аналогичным периодом 2020 года.
Отчасти это объяснимо: в 2020 году действовал мораторий на банкротства, который закончился 7 января 2021 года. С другой стороны, видно, что после отмены моратория лавины банкротств не было.
Так развивалась ситуация до введения короны.
Эти данные предоставлены Алексеем Рыбалкой, кандидатом финансовых наук, научным сотрудником ИНП РАН, экспертом CMACP.
Для большей наглядности посмотрим на цифры того же эксперта по фактическому количеству банкротств.
Выводы довольно прозаичны. В долгосрочной перспективе количество банкротств существенно не увеличится. Скорее всего, оно будет снижаться. Значит ли это, что компании становятся более «здоровыми»?
Вовсе нет. Скорее, речь идет о том, что в процессе банкротства выбирается меньшее количество компаний. Антон Старколов, «Банкротство в банкротстве», на вопрос «Почему?» высказал свое мнение на вопрос «Почему?
— На мой взгляд, все же банкротство стало неэффективным способом исполнения обязательств. Почему? Если раньше — например, десять лет назад, они использовались как инструмент для снятия долгов и ухода от ответственности, то сегодня ситуация иная. Сам орган субсидиарной ответственности, оспоримость сделки и многие другие «плюсы», появившиеся в законодательстве, позволяют определить задолженность компании перед учредителями, руководителями и лицами, контролирующими должника. В этом процессе необходимо учитывать слишком много факторов. Существует множество рисков. Поэтому это не лучшее решение для компании.
Кто может быть инициатором банкротства?
Теперь поговорим о теории сухого процесса. Существует три основных варианта действий инспиратора:
Если вы являетесь вдохновителем, есть два основных сценария развития событий У вас есть право или обязанность подать заявление о банкротстве. Обязанность возникает, если учредитель вашей компании принимает такое решение или если ваших активов (или ваших денег) недостаточно для выплаты долгов.
Один из кредиторов также может быть вдохновителем, но это право, а не обязанность.
Обратите внимание, что в этом случае кредиторы могут получить лояльный синдикат банкротов.
Наконец, Федеральная налоговая служба может перенести ваше банкротство. Об этом мы расскажем в отдельной статье.
А есть подводные камни?
Как и в любом другом юридическом процессе, здесь также существует множество рисков. О некоторых из них мы рассказали выше.
— Руководитель компании-банкрота должен учитывать самые важные моменты. Все тайное когда-нибудь становится явным», — объясняет Антон Старколов. — Это значит, что даже те, кто участвовал в каких-то сделках с вами, начнут активно раскрывать эту информацию, чтобы не попасть под какую-либо ответственность. В этом и заключается главная опасность, если компания движется к собственному банкротству.
Если вдохновитель является кредитором банкрота, добавляют эксперты, есть риск, что компания «избавится» от него. Кредиторы, скорее всего, не будут заинтересованы в проведении переговоров или утверждении плана реструктуризации.
Урегулировать разногласия в этом случае будет гораздо сложнее, чем при создании синдиката банкротов (по крайней мере, до первого собрания кредиторов), поскольку вы являетесь вдохновителем, а кредиторы заинтересованы в том, чтобы получить все здесь и сейчас.
Причем тут субсидиарка?
Дочерняя ответственность — еще один важный вопрос, но я вкратце объясню, как он связан с банкротством.
По сути, субсидиарная ответственность — это когда руководитель или учредитель компании вынужден платить по ее долгам за свой счет, а сам лишается своего имущества.
Само это понятие было введено в 2017 году законом 266-ФЗ и добавлено непосредственно в Кодекс о банкротстве. В результате появился § 61.11 «Ответственность дочерних обществ за непогашение требований кредиторов в полном объеме».
Теоретически ответственность дочерних компаний при банкротстве не всегда оказывается некой крайней мерой. По крайней мере, дочерняя компания должна доказать.
Для этого должна быть доказана прямая связь между распоряжением контролера, его исполнением и тем, что эта обязанность привела к банкротству компании. И, конечно, степень влияния этих людей подталкивает бизнес к банкротству.
Бухгалтерам мы хотели бы отдельно напомнить, что Субсидиарная ответственность может быть возложена не только на директоров и учредителей. Об этом красноречиво говорит известное на всю страну дело Галины Ахмадеевой.
Сохранить бизнес без банкротства: что предлагают в ФНС
Как избежать банкротства и справиться со всеми трудностями новой экономической реальности? Этот вопрос обсуждался в рамках юбилейного Петербургского международного экономического форума. Ключ к успеху — реструктуризация долгов, и ожидать поправок в Кодекс о банкротстве не стоит. Кредиторы и должники уже могут работать в этом направлении. Юристы также предлагают подумать о создании «фонда реструктуризации долгов».
По его словам, в настоящее время банкротство — это «огромная распадающаяся болезнь». Банкротству, по его словам, никто не доверяет. Он напомнил, что Федеральная налоговая служба также является кредитором при банкротстве, и все эти проблемы касаются и Чекмышева, и налогоплательщиков. У нас нет роскоши ждать чего-то», — сказал он.
Чекмышев напомнил, что еще до объявления первого моратория на банкротство ФНС отказывалась банкротить должников. И это привело к «отличным результатам». В результате долги налогоплательщиков перед ФНС не увеличились, и не было потока новых банкротств. По словам Чекмышева, служба стремится поддержать бизнес.
Однако процесс оздоровления банкротов не приписывается, считает Александр Сериванов, заместитель начальника управления по законопроектной деятельности Торгово-промышленной палаты. Например, финансовое оздоровление и внешнее управление в 2021 году импортируются менее 200 раз». Надзор просто затягивает процесс банкротства и создает риски для кредиторов. Многие должники пытаются всеми возможными способами создать наиболее ценные активы. На выходе кредиторы не получают ничего», — сказал юрист.
Селиванов привел статистику, согласно которой на каждый заявленный рубль кредиторы получают менее двух девушек. Ситуацию с взысканием долгов при банкротстве наглядно представил Чекмышев. Три человека показали участникам форума видео, на котором котенок разрывает плоть и ссорится. Сейчас мы не можем тратить деньги на обслуживание споров или банкротств и возлагать на компании дополнительные проблемы и издержки», — уверен замдиректора ФНС.
Необходимо разработать новые механизмы, которые позволят и должникам остаться в живых, и кредиторам вернуть свои деньги», — продолжил Сериванов.
Эксперты считают, что таким механизмом может стать реструктуризация долга. Законопроект находится в Государственной думе уже более года, но до сих пор не прошел ни одного чтения. На наш взгляд, этот процесс может быть очень эффективным», — сказал Селиванов. Заместитель министра финансов Илья Тросов выразил уверенность, что поправки в итоге будут приняты.
Иван Подберезняк, заместитель генерального директора АО «Корпорация МСП», заявил. Когда дело доходит до банкротства, бизнесмены часто решают ничего не делать. Это самое худшее решение, которое может принять компания. Эксперты уверены. Вместо этого следовало бы заняться реструктуризацией долга, — соглашается Подберезняк. Нужно полагаться не только на закон, но и на другие механизмы. Инфраструктура должна быть готова к повышению доверия между должниками и кредиторами, чтобы достичь консенсуса и взаимного согласия. Это сделает ее более эффективной в нынешних реалиях», — продолжил эксперт.
Тросов назвал банкротство «важным шагом на пути к реструктуризации долгов». Однако замминистра убежден, что «мораторий не должен быть постоянным, он должен быть только из-за нестабильности».
Чекмышев также высказался о Федеральной налоговой службе. Мы максимально идем навстречу нашим клиентам. Нас интересует только то, как мы можем удовлетворить интересы налогоплательщика». Мы созданы в первую очередь для налогоплательщика», — сказал он.
Власть: взаимное доверие и 100 процентов нулей», — продолжил заместитель директора Федеральной налоговой службы. В то же время он признал, что бизнес не доверяет государству.
Система ФНС
Чекмышев заявил, что у ФНС есть цифровой портрет всех должников. Из всех доступных источников собирается информация обо всех активах и долгах бизнеса, а также обо всех сделках и связях должников. На примере обанкротившейся судоходной компании «Мурманское морское пароходство» показано, как это работает. Долги сортируются в соответствии с их потенциалом взыскания и «доступностью». Система также анализирует операции должника.
Система также анализирует доступные варианты взыскания задолженности и взаимодействия с должниками. При этом учитываются интересы всех мажоритарных кредиторов и оцениваются преимущества тех или иных вариантов. В программе представлены прогнозы кредиторов и потенциальные выгоды при виртуальном банкротстве. Чекмышев подчеркнул: доступ к такой информации должны иметь все кредиторы. В противном случае она не будет работать.
Елена Борисенко, заместитель председателя совета директоров Газпромбанка, разработала идею «фонда реструктуризации долгов». По ее мнению, речь идет о некоммерческой организации, учредителями которой могли бы стать Торгово-промышленная палата, Ассоциация российских банков или СМИ. Такой «фонд» мог бы взять на себя функцию регулирования процесса реструктуризации долгов бизнеса.
Заседания ПМЮФ оказались интерактивными. Аудитория могла голосовать по конкретным вопросам. Например, половина участников проголосовала за то, чтобы в переговорах о реструктуризации долга участвовала независимая общественная организация, занимающаяся подобными вопросами. Вторым по популярности вариантом стало привлечение к такому процессу всех кредиторов, а третьим — судебное разбирательство.